24 июня я сломал на даче левую лодыжку. Пролежал месяц в Раменской ЦРБ. Перенёс довольно тяжёлую операцию. 24 июля вернулся домой.

Сидеть в гипсе мне ещё 2 месяца; потом буду ходить, частично опираясь на костыль.

А через 2 года надо будет ложиться на повторную операцию - вытаскивать винты и пластину, которыми у меня сейчас скреплены кости.

НеуДача

Упал я на даче - провалился в подпол. Там высоты - метра полтора. Казалось бы, что тут ломать. А вот увы. "Форсированный поворот стопы" - так это называется на учёном языке - и "закрытый перелом левого голеностопа с подвывихом". Там у меня слева деревянная лестница, видимо, я по ней проехался ногой, ступню своротил, лодыжка-то и оторвалась.

Падать надо умеючи

Это, конечно, в первую очередь относится к тому, что падать надо пореже и аккуратнее, чтобы ничего не ломать.

А если уж сломал - то хотя бы чтобы не поцарапался.

Я, когда провалился (а может, когда назад вылезал), слегка расцарапал ступню. Как потом оказалось, из-за этого я пролежал в больнице лишних 2 недели.

Мозг - конструкция умная

Он защищает своего непутёвого хозяина, как может. Я не помню, как я падал. Видимо, болевой шок стёр этот процесс из памяти. Только вот стоял над дырой в подпол, собирался перешагнуть - а потом уже стою внизу. Очнулся я от стука - это ударилась об пол одна из сумок, которые на мне висели. Боли я сначала не почувствовал - всё тот же шок. Почувствовал, только когда начал вылезать. А когда вылез совсем, понял, что приехал. Левая ступня была свёрнута на бок градусов на 30 наружу.

Игорь Николаевич Саблин, мой начальник по программистской части в НЦХ, сказал мне по этому поводу интересную вещь: при травмах в кровь впрыскиваются эндорфины - вещества, снижающие чувство боли. Делается это для того, чтобы человек или животное не погибли от болевого шока, и могли попытаться справиться с травмирующим фактором - отойти, отползти от места травмы, дать отпор нападающему.

Веселье

Прибежала жена, говорит, "это, наверное, вывих, можно вправить". "Да нет", говорю, "какой там вывих. Перелом. Вызывай Скорую."

В Раменском в этот день был День Города, поэтому даже дозвониться до "Скорой" - проблема. Да пока она от города до дачи доедет... Я провёл на даче довольно "весёлый" час.

Потом дела пошли лучше. Врач "Скорой" немедленно вколол обезболивающее - полностью оно боль не сняло, но заметно уменьшило. Наложил на ногу шину-фиксатор, погрузил меня на носилки - и в машину.

Выехать с дачи с такой ногой - большая проблема. Дыры в асфальте, "лежачие полицейские"... Водитель старался ехать поаккуратнее, но в то же время хотел побыстрее доставить меня в больницу. Поездка тоже была "весёлой".

Но самое "веселье" началось в центре города. В городе Великий Праздник, центральные улицы перекрыты, а мы хоть и на "Скорой", но без сирены и без мигалки - всё-таки не такой уж тяжёлый случай. По закрытым центральным улицам гаишники нас не пускают, пришлось ехать какими-то дворами, задами, кривыми улочками. С другой стороны, может оно и к лучшему. Ещё неизвестно, чего больше - ухабов на кривых улочках, или "лежачих полицейских" на центральных.

Приёмный покой

Привезли меня в хирургический корпус, переложили на каталку в приёмном покое, врач "Скорой" ушёл. День недели - суббота, время - 5 часов вечера, в городе праздник, в больнице дежурный хирург. Отправил меня на рентген, вызвал дежурного анестезиолога, готовит операционную.

Дали мне общий наркоз, я заснул. Просыпаюсь - нога в гипсе, ступня в нормальном положении, и не болит. Хирург по снимку вправил, как смог (без разреза) кости, и закатал меня в гипсовый сапожок.

Медсестра увезла меня на сидячей каталке в палату в отделении травматологии. Там я и обосновался до понедельника - ждать лечащего врача.

День за днём, неделя за неделей

В понедельник пришёл лечащий врач, хирург, отправил меня на дополнительные снимки. Свозили меня - я уже от шока отошёл, могу на одной ноге от каталки до рентгеновского стола допрыгать.

Во вторник хирург посмотрел снимки, прочитал описание рентгенолога. "Не удалось", говорит, "кости Вам вправить. У Вас перелом со смещением. Надо делать операцию".

Стали меня готовить к операции. Пришла медсестра с кусачками, разрезала гипс, вытащила ногу. А ступня болтается, больно!

Приходит хирург, смотрит на эту ногу. Вот тут моя царапина себя показала. Пока я в гипсе лежал, она под гипсом разрослась в приличную рану. "Очень неудачно", говорит хирург, "прямо на месте разреза. Надо залечить."

Залечивали мне её 17 дней. Вот была красота. Утром, сразу после завтрака, бинт разрезают, сапожок открывают, повязку на ране меняют, новый бинт - и потом весь день лежу, никаких процедур, покой и отдых. Почти как в отпуск уехал. Лежал я у окна, шестой этаж, больница в зелёной зоне, середина лета, за окном солнце, внизу деревья - чем не санаторий?

Корчагин Александр Николаевич - гениальный хирург

Я-то сам тоже в больнице работаю, в Научном Центре Хирургии. И вот жена мне предлагает переехать в травматологию в НЦХ. Я говорю, "чем-то мне здесь хирург приглянулся." Жена говорит, "мне он тоже понравился". Тогда я говорю, "ты узнай, как там дела в НЦХ, а я пока понаблюдаю за его работой, людей расспрошу."

Расспрашиваю окружающих. А я попал в палату, где большинство уже выздоравливают, последние дни долёживают. Все в один голос говорят "хороший хирург". Я уже и сам смотрю - лечит всё. Руки, ноги, ключицы, тазобедренные. И хорошо лечит - кому можно, те уже ходят и не хромают. Кому нельзя - лежат, и тоже не жалуются.

Наконец их всех выписали, но один я лежал недолго, не больше пары часов. Конвейер по перемалыванию людей работает безостановочно, к сожалению.

Привезли в больницу рабочего со стройки. Он сунул руку в бетономешалку (в выключенную), полез за чем-то типа мастерка, а тут какой-то урод машину-то и включил. Руку парню скрутило, кисть оторвало напрочь. Хозяин стройки, не будь дурак, немедленно сажает парня в машину (тому повезло - сознание потерял), кисть берёт с собой - и в больницу. Корчагин его тут же кладёт на операционный стол, кости выпрямляет, кисть пришивает - и ко мне в палату.

На следующее утро на обходе Александр Николаевич ему велит: "Ну-ка, пошевели рукой. Теперь пальцами." Тот шевелит. Ну, не всеми пальцами сразу, но большой палец шевелится вполне уверенно.

Вот когда я понял, что Корчагин не просто хороший хирург, а хирург экстра-класса. Позже, уже после операции, мне один пациент рассказал, что он здесь уже не первый раз, и что Александр Николаевич "собирал" его после автомобильной аварии ещё в 1990 году.

Великий человек!

Правда, есть у него один недостаток. Очень Александр Николаевич не любит разговаривать с пациентами. Лишнего слова не скажет, даже когда надо дать какие-то указания. На прямые вопросы отвечает, но тоже очень скупо. Не знаю, это у него сознательная позиция такая, или черта характера человека, который в основном работает головой и руками, и не любит молоть языком. Обычно это правильно. Но иногда пациент хочет услышать подробные указания.

А с НЦХ всё было просто. Жена узнала, что как раз недавно лучший травматолог оттуда уволился.

Ремонт

Тем временем в хирургическом корпусе ЦРБ идёт вялотекущий ремонт. Снизу вверх. Доходит, наконец, до шестого этажа. Нас начинают расселять по другим отделениям. Я боялся, что мы все будем лежать в коридорах, но по крайней мере нашей палате повезло. Нас всех перевезли на второй этаж, где отделение урологии выделило нам место в столовой. Столовая там как раз размером с палату, столы они вытащили. Предложили нам даже свои койки, но их простые койки травмированным не годятся. В травматологии специальные койки, на колёсах, с тормозом, с металлической перекладиной над кроватью (вдоль); за эту перекладину цепляется металлический треугольничек (высота регулируется), за него можно держаться и подтягиваться - это для тех, у кого, вроде меня, руки действуют, а ноги нет.

На шестом этаже я лежал у окна, а слева от меня водитель Виктор. На втором этаже мы оказались наоборот. Я решил, что так даже лучше - Витя курит крепкие сигареты, пусть его дым летит в окно.

Я вообще оказался единственным некурящим во всей палате. А все лежачие, выйти покурить не могут. Надышался я там дыма - за всю жизнь столько не "курил"...

Лежим на втором. Наверху страшный шум. 2 дня стучал отбойный молоток, потом неделю грохот - отбитые полы спускали по желобам на улицу. То, что мы оказались на втором этаже - большое везение. Кого отправили на четвёртый, а ещё хуже на пятый этажи - вот кому пришлось этого грохота наслушаться.

Операция

Залечили мне, наконец, мою расползшуюся царапину, назначили операцию на 12 июля. Велели с вечера ничего не есть и не пить.

Среда, 12 июля. Все в палате завтракают. Премедикацию ещё не начинали. Лежу, мандражирую перед операцией. Все позавтракали, меня обкололи уколами. Приходит медсестра с лежачей каталкой, подписываю бумагу, что согласен на операцию, поехали.

Приехали в операционную. Анестезиолог решил мне делать не общий, а спинальный наркоз. Укол в позвоночник, через 10 минут ноги отключаются. Но не полностью отключаются. Боли не чувствую, но что их там шевелят, и как кости внутри двигают - чувствую. Не самые приятные ощущения.

Разрезали мне ногу (как разрезали - не чувствовал), Корчагин кости вправляет. Потом - ж-ж-ж - жужжание. Минут 10-15. И голос: "Дрель плохо крутится. Батарейка садится." До чего же радостно такое на операции услышать - слов нет!

Дрель нужна, как я понимаю, чтобы рассверлить кости, и вкрутить шурупы, на медицинском языке называемые винтами. Как я потом узнал, Александр Николаевич собрал мне целую инженерную конструкцию - пластина на 4-5 шурупов (я думаю, она крепится на берцовой кости), два длинных винта, и 6 коротких; длинными, я подозреваю, пластина скрепляет обломки лодыжки с берцовой костью; или у меня одна из берцовых костей тоже сломана, и пластина скрепляет обломки; а может и нет, это всё мои предположения и домыслы.

Потом чувствую - Корчагин подтаскивает вторую ногу поближе. Ставит две ноги рядом, и начинает ступни ровнять - по длине и по углу наклона. Так что даже если я от природы был слегка несимметричным, то Александр Николаевич мне всё выправил. Если всё срастётся как надо, без смещений - будут просто идеальные ноги!

Зашили мне разрезы, конец операции. Перебираюсь на каталку (руки-то у меня действуют). Везут меня гипс накладывать. Опять я не увидел, как это делается. Первый раз мне под общим наркозом гипс клали, после операции я уже сонный, не до гипса мне.

Приехали в палату, подтянулся я на треугольнике, залез в постель - и спать.

"Больница" - от слова "боль"

Я человек слабый, боль переношу с трудом. Военные секреты мне лучше не доверять. А боли я за этот месяц в больнице натерпелся много. Но самая худшая - послеоперационная боль.

Спал я часа 3. Просыпаюсь - чувствую, что наркоз отходит, ногами уже могу шевелить. Ноги начинают болеть. В палате уже медсёстры. "Обезболивающее нужно?" - "Нужно!" Колют. Помогает, но не полностью. Боль уменьшается, но не исчезает. Да и уменьшается-то не сильно.

Одна медсестра мне объясняет: "Когда палец порежешь - и то болит. А тебе целую операцию сделали, так что же ты хочешь? Мы тебе на ночь сильное обезболивающее вколем, со снотворным. А пока терпи".

Фразу "Больница - от слова боль" я от этой медсестры ещё раньше слышал, когда перевязки делали тому строителю, которому кисть оторвало. Он от боли просто орал на всю клинику.

Я с ней совершенно не согласен. Больница - это место, где больных превращают в практически здоровых. А то, что боли много - это беда современных медицинских технологий. Не справляемся мы. Я говорю "мы", потому что сам работаю в научном центре, разрабатывающем, испытывающем и внедряющем эти технологии.

Лежу, терплю. Вечер, боль не смертельная, но сильная, лихорадка. Лежу, дрожу, ничего вокруг не замечаю. От ужина отказался - не до еды. Шевелиться не хочется.

Вечером жена принесла обезболивающее в таблетках. С трудом прочитал инструкцию. Принимать через 4-6 часов, не больше 4 таблеток в сутки. Решил принять первую таблетку на следующее утро.

Следующее утро наступило в 3 часа ночи. Сделали мне вечером укол - сильное обезболивающее со снотворным, заснул. В 3 ночи проснулся. Спать совершенно не хочется, и опять начинается боль. Принял таблетку. Помогло не сразу, где-то через час. В инструкции так и написано - через полчаса-час. Часов в 5 заснул.

Так и пошло - каждые 6 часов принимаю по таблетке. В 3 часа ночи, в 9 утра, в 3 дня и в 9 вечера. Первые 2-3 таблетки помогали не очень хорошо. Боль, принимаю таблетку, боль, через час она боль снимает, но действует часа 3, потом опять боль до следующей таблетки. На вторые сутки стало легче, таблетка действует часа 4, на третьи сутки все 6, боли уже почти нет.

Это послеоперационной боли почти нет. Так появились другие. Колют антибиотики. Колоть их начинают ещё перед операцией, и колют по 3 раза в день. Но первые 2 дня я их просто не замечал на фоне послеоперационной боли. На третий день заметил. Укол весьма болезненный. Медсестры объясняют - все антибиотики такие вот болезненные. Колют 3 раза в день, и как-то неравномерно - в 7 утра, в 11 утра, и в 9 вечера. Колют 10 дней. Минимум 7. Чистая пытка. Лежишь после завтрака и после ужина, ждёшь...

Отменили мне антибиотики на 6-ой день, в понедельник утром. Как мало человеку надо для счастья. Просто чтобы нигде не болело. Обезболивающие таблетки я уже на 4-ый день перестал принимать. А с отменой антибиотиков и вовсе как в рай попал. Лежу, операция давно позади, ничего не болит, и скоро домой. Александр Николаевич объяснил - швы снимают на 12-ый день после операции (значит, в следующий понедельник), и сразу домой.

Через несколько дней после операции, может, в начале следующей недели, приходит Корчагин, вручает бумагу, говорит, надо купить. На одной стороне бумаги - накладная: пластина, винты. На другой - адрес магазина, где купить. Передал бумагу жене, она съездила, купила. Полторы тысячи рублей. Привезла назад, вот тут я увидел, что в точности за железо у меня в ноге.

Странный способ снабжать больницу запчастями. Ну, допустим, это железо (в действительности, титан) не покрывается медицинской страховкой. Но чтобы пациенты сами ездили, покупали себе материалы, которые, по логике вещей, расходуются в травматологии килограммами... Централизованно эти закупки нельзя наладить? Странно это, очень странно...

Хорошо тому живётся, у кого одна нога

Лежу, пассивно курю, наслаждаюсь жизнью. Корчагин не оставляет меня своими заботами. Прислал санитарку, чтобы забрала у меня утку и судно. Передала его слова: "Надо ходить на костылях. Сейчас он сам зайдёт и всё объяснит." В этот день Александр Николаевич в палате не появлялся, и на следующий день на обходе ни слова не сказал.

Александр Николаевич! Вот тут Вы не правы. Надо мне ходить на костылях - Вы зайдите, скажите, что, как, сколько времени в день. А манипулировать пациентом нехорошо. Люди не любят, когда ими манипулируют, люди на это обижаются. Это неправильно по форме, даже если правильно по сути назначения.

Но по сути я, конечно, согласен. Пора начинать учиться ходить на костылях. Жена купила в аптеке костыли, пришла в больницу с пассатижами, мы подогнали костыли по мне росту.

Пошёл. А на втором этаже туалет очень неудачно расположен - от столовой до туалета через пол-этажа идти. Урологическим больным хорошо - они все ходящие. На шестом этаже тоже было неплохо - один из туалетов был у нас за стеной; формально он был женский, но "безногих" мужчин туда пускали, более того, медсёстры их не пускали в дальний мужской - чтобы он по дороге не упали, и их не пришлось поднимать. Я один раз туда пошёл - в самом начале, когда ещё не знал правил - и упал, не дойдя метра 3. Ходить на костылях тяжело.

Но на втором этаже деваться некуда. Пошёл через весь коридор. На костылях ходить тяжело. Тогда я решил так - раз в сутки иду в туалет и умывальник. Остальную часть дня лежу, а под утку приспособлю пластиковую бутылку.

Так до выписки и долежал.

Домой!

Понедельник, 24 июля. Утренний обход. Корчагин сообщает, что сегодня мне швы снимают, и выписывают. В четверг и пятницу он мне уже говорил, что в понедельник выписывают. Скупясь на слова, рассказывает, что мне надо явиться в поликлинику, показаться тамошнему хирургу, и два с половиной месяца провести дома в гипсе. Потом хирург в поликлинике гипс снимет, а потом ещё месяца два мне надо будет ходить, опираясь на ногу лишь частично, помогая себе костылём. Этот параграф получился раз в 10 длиннее, чем Александр Николаевич потратил слов. Просто за месяц лежания и наблюдений я уже хорошо понял, кого с какими инструкциями выписывают.

Приходит медсестра гипс накладывать. А мне ещё швы не сняли. Уходит искать перевязочную медсестру. Через час та приходит, вытаскивает меня из моего послеоперационного гипса, сапожок выбрасывает, снимает швы. Не то чтобы очень болезненная процедура. Просто я уже очень устал от боли. Но зато это была последняя за этот мучительный месяц.

Сняли швы, лежу. А нога у меня такая забавная. Кости-то ещё не срослись, всё держится на этой инженерной конструкции, и заметно так болтается. В стороны не очень, а вдоль ступни болтается вперёд-назад. Но боли нет.

Через час возвращается первая медсестра - гипсовая. Наконец-то увидел, что такое гипс и как его кладут. Гипсовый бинт размачивают в тазу, накладывают, придают форму. Верхнюю часть сапожка, голень - отдельным бинтом, нижнюю часть, ступню - отдельным. Через 10 минут всё это застывает - сапожок готов.

Журнал: 24 июля 2006: я сломал лодыжку